«Фэшн-журналистика — это еле-еле прикрытый маркетинговый трюк, улучшающий продажи».
Ли Александр Мак Куинн
Вероятно, он знал нас лучше, чем мы знали его. Пришла наша очередь изучать его. Теперь уже как фигуру историческую. Величину постоянную в самой переменчивой на свете среде – мире моды. Пришло время вглядеться в его линию, короткую и четкую, меж двух неизменных теперь дат.
Художники трагической судьбы всегда более любимы потомками, чем баловни, почившие на лаврах, дожившие до глубоких седин почтенные мудрецы и патриархи. Словно мы не признаем за гениями права на счастье и мстительно отмечаем их нежизнеспособность в мире, заселенном нами, простыми смертными. Рассматриваем и смакуем их тяжелое детство, их невзгоды и дурные привычки, имея в виду все же некоторое над ними превосходство в науке выживать. Гений, рожденный в бедной семье, как он или Чаплин, или Модильяни, примиряют нас немного с тем, что сами мы не обладаем их даром, зато благополучны и хорошо воспитаны.
В нашем развивающемся обществе карьера талантливого подростка-подмастерья из портновской мастерской, достигшего за четверть века положения одной из самых ярких звезд, cheap mlb jerseys и, безусловно, самой трагической фигуры современной моды, может показаться и не столь привлекательной. Нас утомляет сама мысль о размеренном европейском летоисчислении. Нам, как и нашим африканским братьям, по душе взлеты скоропалительные, дарящие все и сразу. Например, карьера от армейского сержанта до президента страны Jaime Garcia jersey и даже «последнего короля Шотландии», или из вело-курьера в главные редакторы весомого издания за пару лет.
Мы знаем или наслышаны о том, что он создавал для нас. Но совершенно не осведомлены о том, что он потреблял. «Ролс-Ройсы», «Гольфстримы», острова и караты – вот что составляет личность в нашем понимании. Вот что делает человека безусловно успешным в наших глазах. Вот что заставляет нас заворожено следить за его передвижениями в самых больших яхтах по самым порочным местам.
Мечтатель, он дарил нам наше будущее, как видел его сам. Он не просто украшал и облагораживал мир и существ, в нем проживающих. Он творил новый мир, населенный новым биологическим видом. Сверхлюдей. Людей-богов. Людей, перенявших способности парения птиц, ускользающую грацию рыб, прозрачную легкость насекомых, отдавая своим созданиям во владение все недоступные для нас пока пространства: океаны и небеса. Передав нам это послание о совершенном мире, он закрыл портал, соединявший нас здесь, в мире несовершенном. Оставив поэтическое завещание, новую «Теогонию», свой зашифрованный текст о происхождении богов. Делая мифическое достижимым. Оставив в нашем материальном мире физическое подтверждение существования мира идеального. То единственное, что мы с удовольствием принимаем, не вникая в истоки и принципы, приведшие к появлению этих утилитарных, по нашему представлению, предметов. Таким образом, мы становимся худшими из потребителей диковин и чудес, которых оказываемся недостойны. Мы принимаем и примериваем только туфли, только жакеты и платья, не пытаясь разобраться в хитросплетениях рифм и музыкальных гармоний художника, их создавшего. Той удивительно стройной системы парадоксальных взглядов и мыслей, составляющих философскую ткань, сотканную им. Мы насыщаем желудок и нагружаем печень, но не питаем ни мозга, ни мышц, чтобы стать идеальными созданиями из его утопий. Низводим его наследие до поношенных тряпок и сбитых подметок, которые с легкостью заменим вещами из новых коллекций других одаренных художников, избравших для себя не вечность живописных холстов, а мимолетность моды. Их служение мы относим к «сфере обслуживания», не задаваясь вопросом, что творческие усилия и интеллектуальные затраты на создание предметов дизайна столь же велики и непонятны нам, простым смертным, которым они служат, как и затраты на произведения искусства, тщательно охраняемые в музеях.
Мы с легкостью необычайной высказываемся о произведениях дизайна, современной музыки, поэзии. Не забывая, однако, вставить, что «это наше личное мнение», приседая тем самым в нелепом реверансе перед собеседниками, уже косвенно признавая некомпетентность своего «имхо», но все же на нем настаивая. Мы просто и недвусмысленно обнажаем свое невежество, говоря, что не понимаем современного искусства. И не стыдимся этого, а напротив, бравируем, показно преклоняя колени перед пресловутой классикой, также имея весьма неглубокие знания о том, что же это такое. Чтобы понять, надо как минимум сделать попытку изучить, а на это у нас как всегда нет времени.
Мода на Западе давно признана искусством, со своими характеристиками, специалистами, искусствоведами и классификаторами. В музее «Метрополитан» с 80-х годов работает экспозиция, посвященная моде ХХ – ХХI веков. В Париже, напротив музея современного искусства «Токио Пале», в музее «Галери» постоянно проходят выставки, посвященные моде, как исторической, так и современной. Предметы дизайна выставлены в мировых музеях всей обитаемой Эйкумены. Мода – это портрет эпохи, тщательно прописанное гениальными наблюдателями полотно, наш аллегорический «Сад удовольствий», наше эпическое «Грехопадение». Ее стремительная изменчивость – тонкость деталей, рассказывающих о нас больше, чем посмеют повествовать самые отъявленные правдорубцы-писатели с Рублевки. Ее безмолвность – красноречивое свидетельство наших стремлений и вкусов. Ее кажущаяся легковесность – отражение нашей цивилизации и культуры в штрихах, недоступных для «высокого искусства». Она наполнена знаками и символами нашего времени и пространства. Это архитектура и лирика, музыка и театр, драма и комедия. Это наша «Книга Бытия», которую ведут талантливые летописцы. И особое место в ней занимают парадоксальные афоризмы творца нового мира — Александра МакКуинна.
Филипп Фиссен для журнала DC MAGAZINE (2010)